Комсомольская правда: 4 года назад вы подготовили доклад о главных приоритетах России в Арктике - за это время ваши оценки и оценки руководства страны изменились?

Михаил Ремизов: По приоритетам изменений нет. Безопасность, обеспечение транспортной связанности, рациональное природопользование, развитие технологической базы, проведение исследований, информационное освоение. В 2015-м уже было понятно, что обострение России и Запада — всерьез и надолго. И что вопросы безопасности, в том числе в заполярном регионе будут играть серьезную роль. Тогда уже вошли в рабочую стадию проекты Ямал СПГ, они придали новое качество Северному морскому пути. Корректировки, которые произошли, касаются оценок грузопотока по Севморпути.

Комсомольская правда: Вы прогнозировали гораздо меньшие объемы?

Михаил Ремизов: Да. К 2025 году прогноз был гораздо меньший, чем сейчас заложено в президентском указе. Там цифра в 80 млн тонн ежегодно. А мы в 2015-м году говорили о 26-27 млн тонн грузов в год.

Комсомольская правда: Трехкратная разница...

Михаил Ремизов: Разница связана, главным образом, со «сдвигом влево» планов по проекту Арктик-СПГ-2. Но вокруг цифр по грузопотоку кроется одна из важных интриг развития Арктики в целом. Индикатор объемов — 80 млн — стал ключевым с точки зрения развития Арктики в президентском указе. Я бы его оценил двояко. С одной стороны, вполне оправдан акцент на развитии СМП как ключевой задаче. С другой стороны, есть системные риски.

Комсомольская правда: Риски велики?

Михаил Ремизов: Они довольно серьезные и связаны с фиксацией именно этого показателя. Первый вопрос — не является ли индикатор завышенным? Об этом идет дискуссия – экспертов, представителей органов власти. Есть мнение : по достоверным прогнозам реальный объем — 50-60 млн тонн. Но, поскольку указ должен быть выполнен, встает вопрос — как обеспечить наращивание грузовой базы?

Комсомольская правда: Задачка...

Михаил Ремизов: Но более важным мне кажется другой вопрос. Социально-экономическое качество этих миллионов тонн может быть абсолютно разным. Это могут быть проекты с максимальным вовлечением российских промышленных и инжиниринговых компаний при разработке месторождений и переработке ресурсов, при перевозке грузов и строительстве судов. С вовлечением российских регионов арктической зоны в части создания сопутствующей инфраструктуры по всей береговой линии.

Комсомольская правда: А по-другому?

Михаил Ремизов: А может быть почти все сделано на импорте — кроме ресурсов. Разница кардинальная.

Комсомольская правда: Сейчас крен куда?

Михаил Ремизов: Сегодня – абсолютное преобладание зарубежных подрядчиков – и в добыче, и в переработке, и в судостроении.

Комсомольская правда: Почему так?

Михаил Ремизов: Наверное, потому что государство не сформировало жестких требований по локализации и не обеспечило своевременную увязку проектов ТЭКа с проектами в машиностроении. Сказывается и отсутствие у нас сильных инжиниринговых компаний, способных брать на себя создание таких больших и сложных систем «под ключ». А если интеграторами выступают зарубежные компании, это определяет и выбор поставщиков. В целом, все эти проблемы решаемы при наличии большого внутреннего спроса – у нас он есть – и целевого государственного планирования. Но для этого нужно хотя бы сформировать целевые ориентиры. Ключевой риск этих 80 млн тонн — в том, что если это будет единственным верхнеуровневым индикатором, то приоритетом будет одно: быстрее выйти на эту цифру! А побыстрее — только на базе импорта.

Комсомольская правда: Этот аргумент уже используется?

Михаил Ремизов: Да, добывающими компаниями, чтобы отбивать любые движения в сторону перехода на отечественную промышленную кооперацию. Проблема системная. Возникает вопрос: что проекты Новатэка дают стране? Один ответ понятен: долю рынка сжиженного природного газа. Это важно, но хочется большего. Учитывая льготные налоговые режимы, необходимо планировать реализацию этих проектов с максимальным вовлечением смежных отраслей. И с максимальным синергетическим кумулятивным эффектом для промышленности и для регионов. Как раз этому и может помещать фокусировка на объеме грузопотока как ключевом показателе.

ВИКИНГИ И КИТАЙЦЫ

Комсомольская правда: Но для добыче на шельфе своих технологий у нас нет (а тут еще и санкции). Или уже есть?

Михаил Ремизов: Из действующих шельфовых проектов в Арктике у нас сегодня только платформа «Приразломная». Все остальное добывается на суше. Здесь тоже чувствуется санкционный режим, но многое закупается в Китае либо через посредников. Конечно, импортозамещение в Арктике – задача очень сложная. Но напомню, что до начала 2000-х российский ТЭК работал преимущественно на российском оборудовании. Есть пример Норвегии – она создала компетенции по нефтегазовому сервису и оборудованию в условиях мощной конкуренции со стороны западных коллег. И для нашего ТЭКа это должно стать одним из ключевых приоритетов, в том числе в Арктике.

Комсомольская правда: Приоритет национальной безопасности не выходит ли сейчас на первое место — и решения о проводке западных военных кораблей по Севморпути это подчеркивает.

Михаил Ремизов: Говоря о нацбезопасности, акцентирую два момента. Первый — уязвимость от ракетной угрозы с данного направления. Второй момент — уязвимость инфраструктуры добычи и транзита углеводородов. Более 90 % газа мы добываем на Ямале. Газ составляет около половины энергобаланса страны. Уровень потенциальных рисков системы добычи и транспортировки перед возможными диверсионными воздействиями понятен. Это требует от России в Арктике быть зоркой и мобильной.

Комсомольская правда: Что касается правил прохода по Севморпути...

Михаил Ремизов: Это национальная транспортная артерия. Но другие страны ее в этом качестве не признают. Уже сегодня по нашим правилам действует разрешительный порядок прохода иностранных судов по СМП. Но механизм пресечения нарушений не прописан. И как именно он будет действовать? Видны желающие поиграть на нервах в этом вопросе.

Комсомольская правда: Но разве по Севморпути ходят военные корабли иных стран кроме России?

Михаил Ремизов: Подлодки американские, наверное, ходят. Осенью прошлого года была информация о французском военном корабле на трасе СМП. Тогда, насколько я помню по сообщениям в СМИ, проход был согласован с российской стороной. Но в будущем нельзя исключать провокаций на почве разных трактовок режима судоходства в этих водах.

Комсомольская правда: Наша суперсовременная военная база на острове Франца Иосифа — это контроль над всем СМП?

Михаил Ремизов: Она имеет большое значение для контроля и над воздушным, и над морским пространством в регионе.

СЕВЕРНЫЕ НАДБАВКИ

Комсомольская правда: С начала 90-х страна потеряла до 50 процентов населения в полярных областях. Обратный процесс пошел?

Михаил Ремизов: Пока нет. Есть высокий спрос на определенным категории специалистов в отдельных территориях, в основном, там, где развиваются добывающие проекты — они привлекают кадры и создают спрос. Но если оговорить об общем балансе — население сокращается. В том числе в регионах, которые традиционно были обжитыми — Архангельская, Мурманская области.

Комсомольская правда: Решение проблемы — работа вахтовым методом?

Михаил Ремизов: В том числе. Но, если мы говорим о европейской части Арктики, важно, чтобы она оставалась обжитой территорией. Важна система стимулов для населения арктических регионов и подготовка специализированных кадров для Арктики.

Комсомольская правда: Возвращать северные надбавки, ранние пенсии, когда «год за два» с возможностью на пенсии поселиться на югах по льготам?

Михаил Ремизов: Это, наверное, имеет значение. Но большую роль играет качество инфраструктуры. Надбавку можно увезти с собой, накопив стаж и деньги. А качество инфраструктуры — это то, что неотъемлемо от территории. Поэтому помимо финансовых стимулов и социальных гарантий, нужна система стимулов, привязанных к территории. Это максимально льготные условия пользования социальной инфраструктурой. Ее высокое качество. Но, повторюсь, не везде поддержание определенной плотности населения является самоцелью. Здесь нужно идти от экономической географии и от соображений безопасности.


ШЕЛЬФ НАШ?

Комсомольская правда: Какова ситуация с принадлежностью шельфа?

Михаил Ремизов: Повторная российская заявка лежит в комиссии ООН по внешним границам континентального шельфа. Подчеркну — повторная, потому должна быть рассмотрена раньше прочих. Но шансы на то, что она будет поддержана, стремятся к минимуму. В случае с Данией есть обмен нотами МИДов двух стран — что ни Москва, ни Копенгаген не будут возражать против представленных нами заявок. Притом заявки эти противоречат друг другу. Расчет российской стороны на то, что нашу рассмотрят первой. А расчет датчан на то, что российская заявка будет отклонена. Или не получит поддержки и Россия будет вынуждена, когда начнется рассмотрение заявки Дании, тоже отказаться от возражений.

Комсомольская правда: Что с доказательствами?

Михаил Ремизов: Первое — сложно получить непредвзятое заключение науки в современных условиях. Влияния большой политики тут не избежать. И влияние это играет нам не на руку. Будь возможность математически доказать принадлежность шельфа нам — было бы проще. Но тут доказательная база может оказаться не исчерпывающей. Наши аргумента должна подтверждать некая информация геологическая и гидрографическая. Нам, не имея доступа к этой информации, трудно судить о ее полноте и достоверности. Но возникает еще и вопрос безопасности. Значительная часть этой информации секретна — это зона активных действий нашего подводного флота. Не понимаю, как такие данные могут предоставлены в ООН. А без них в комиссии могут развести руками: представленных данных недостаточно.

Комсомольская правда: В этом году заявку не рассмотрят?

Михаил Ремизов: Вряд ли, там постоянно идут проволочки. Она лежит уже года три-четыре.


КЛУБНЫЕ ПРИСТРАСТИЯ

Комсомольская правда: В клуб арктических стран стучатся «новички»?

Михаил Ремизов: Есть «арктическая пятерка» — Россия, США, Канада, Дания, Норвегия. Прибрежные государства, чья территория примыкает к Северному Ледовитому океану. Есть страны-члены Арктического совета. Добавляется Финляндия, Швеция, Исландия, с ними это уже арктическая восьмерка. Остальные неарктические государства могут иметь статус наблюдателя в Арктическом совете. И претендуют на то, чтобы играть там все более активную роль. Китай в первую очередь. А также Япония. Они стремятся к интернационализации режима и судоходства, и природопользования — за пределами исключительной экономической зоны прибрежных государств. А государства арктические стремятся к тому, чтобы обеспечивать региональный международный режим.

Комсомольская правда: Ледоколы сегодня — только у четырех стран мира, включая Россию?

Михаил Ремизов: А атомные — вообще только у нас. Китайцы — строят. Пожалуй, именно амбиции Китая в этом отношении представляют наибольший интерес. Сегодня позиция России по статусу СМП подкрепляется ее прерогативой в части атомного ледокольного флота. Как будет меняться ситуация по мере развития китайского ледокольного флота – вопрос пока открытый.

Комсомольская правда: Вы говорили о двух транспортных «обручах», скрепляющих Россию — Южном (Транссибе) и северном — Севморпути. Не слишком ли они неравнозначны?

Михаил Ремизов: Северный обруч — это страховочная скрепа государства, имея ввиду уязвимость Транссиба. Но учитывая прогнозируемый рост грузопотока, есть хорошие предпосылки к тому, чтобы СМП вышел на совершенно иной уровень. Не только с точки зрения загрузки, но и с точки зрения качества инфраструктуры — навигационной, гидрографической, портовой, ремонтной, поисково-спасательной. Это повысит мобильность России, и повысит транспортную связанность страны. СМП будет вытягивать на себя, в том числе через реки и через трубопроводы, большую часть грузов.

Комсомольская правда: Когда увидим караваны, идущие по Северному Ледовитому океану вдоль берегов, залитых светом новых поселков нефтяников и военных?

Михаил Ремизов: Серьезный транзит — это дело отдаленного будущего, лет 25-30. Сейчас есть грузовая база, которая СМП может разогреть. Это сделает его более привлекательным и заодно позволит ответить на вопрос — а зачем вообще нам большой транзит в Арктике?