ВЗГЛЯД: Путин ставит задачу за десять лет удвоить ВВП на душу населения с сегодняшних чуть более 19 тыс. долларов до 35 тыс. долларов на человека и сделать Россию пятой экономикой в мире. Насколько, на ваш взгляд, реально достигнуть этих целей к 2020 году?

Михаил Ремизов: Некоторым странам такое удается. Например, это удалось Казахстану в минувшее десятилетие. А Бразилия или Китай растут еще быстрее. То есть априори в этом нет ничего невозможного. Однако заявленного российским премьером темпа роста уже невозможно добиться в рамках сырьевой модели экономики. Сырьевой сектор характеризируется эффектом снижающейся отдачи: когда на каждую единицу продукции необходимо все больше и больше затрачивать сил и средств. Мы видим, как растут издержки в нашей «дойной корове» – в нефтегазовом секторе. Видим, как растут трансакционные издержки в госуправлении и в крупном бизнесе. Рост этих издержек не компенсируется даже благоприятной нефтяной конъюнктурой.

Россия уже ставила задачу удвоить ВВП в 2000–2010 годах. Мы немного не дотянули, но до кризиса шел неплохой рост. Однако повторное удвоение ВВП не может достигаться теми же методами, что и в прошлом десятилетии. Впрочем, это признают и правительственные идеологи. Но альтернативной модели роста пока не предъявлено. Поэтому пока это, скорее, политическое заявление, а не новая экономическая стратегия.

ВЗГЛЯД: Путин как раз одной из задач называет необходимость уйти от сырьевой модели российской экономики, которая, по его словам, исчерпала себя. Выполнение социальных обязательств, по его словам, не должно больше зависеть от сырьевой конъюнктуры. Главной движущей силой экономики должен стать бизнес.

Михаил Ремизов: Вопрос в том, какой именно бизнес. Условно говоря, необходима смена лидеров. Главным признаком нового роста должно стать появление новых крупных компаний мирового уровня, не связанных с приватизацией 90-х и сырьевым сектором. Создать новую модель роста – значит разомкнуть круг сложившейся олигархии.

ВЗГЛЯД: Путин также говорит о необходимости увеличить объем инвестиций в основной капитал с 19,5% ВВП до 25% ВВП. Насколько это реально?

Михаил Ремизов: Доля инвестиций в основной капитал – это важный структурный показатель, который определяет, к какой категории относится страна. К категории стран развитых, опирающихся на уже накопленное богатство и имеющих диверсифицированную экономику, к категории стран развивающихся, догоняющих, активно наращивающих общественное богатство, либо к категории стран неразвитых и консервирующих свою неразвитость.

Мы, к сожалению, по этому показателю сегодня ближе к третьей категории. России необходимо войти в когорту реально развивающихся стран, что действительно означает увеличение доли инвестиций в основной капитал.
Причем этот показатель связан не только с экономикой и ожидаемой нормой прибыли, но и с оценкой бизнесом политических рисков и общих перспектив развития страны. Это связано с тем, хочет ли деловой класс развивать и расширять свое дело в России, либо он реализует так называемую exit strategy – стратегию сворачивания и переноса бизнеса за рубеж.

Пока мы не переломим существующую установку на exit strategy у части деловой элиты, я думаю, выйти на этот важный структурный показатель инвестиций в основной капитал в 25% ВВП нам будет сложно. В общем-то, это один из самых политически чувствительных и политически значимых экономических индикаторов.

ВЗГЛЯД: Путин предлагает снизить социальную нагрузку на бизнес и ввести личную ответственность губернаторов за привлечение инвестиций и запуск новых производств в регионе, чтобы снизить административные барьеры для бизнеса. Это поможет увеличить объемы инвестиций?

Михаил Ремизов: Эти две задачи находятся в русле озвученных ранее президентом задач по увеличению инвестиционной привлекательности страны. И то, и другое важно.

Ответственность региональных властей за создание рабочих мест и инвестиционный климат – один из главных критериев их эффективности. Если первые лица об этом говорят как о новации, вероятно, этот критерий был недооценен. Надеюсь, бизнес почувствует изменения в смысле активности и открытости регионального руководства в этой сфере.

По вопросу о снижении уровня социальных отчислений премьер теперь высказывается более определенно, чем раньше. Это дает шанс на пересмотр ранее принятых решений. Повышение социальных отчислений, во-первых, перенесло основную нагрузку на тот тип бизнеса, где велики расходы на человеческий капитал, и, во-вторых, на низкие и средние доходы, а не на высокие. То есть эта шкала является «антипрогрессивной». Исправить это положение было бы разумно.

Однако я думаю, что для качественного улучшения ситуации этого будет недостаточно.
Важно не забывать о том, что государство как крупный собственник, под контролем которого находится около 40% ВВП, должно подавать пример частному бизнесу. Если главный собственник в стране активно реинвестирует средства в основной капитал, то другие собственники будут мотивированы следовать его примеру.

У нас пока этого не происходит. Качество управления государственной собственностью оставляет желать лучшего. Мы не видим скоординированной и эффективной долгосрочной политики управления государственными активами. Государственные компании соревнуются в увеличении издержек и часто ведут себя так, как будто не имеют ни к государству, ни друг к другу никакого отношения. Мне кажется, если в госсекторе будет проводиться более эффективная инвестиционная политика, это будет серьезнейшим положительным сигналом частным инвесторам разного калибра.

ВЗГЛЯД: Но государство априори является неэффективным менеджером, что же тогда делать – приватизировать госактивы?

Михаил Ремизов: Ваш вопрос как раз характеризирует общее состояние нашей общественной атмосферы. Дискуссия о приватизации, о том, больше или меньше следует сбросить госсобственности, уводит от основного вопроса – вопроса о повышении качества управления этой собственностью. Если мы говорим, что государство не может быть эффективным собственником, то мы выписываем ему карт-бланш на неэффективность. Но к этому нет никаких оснований. Уровень коррупции в крупном частном бизнесе тоже иногда зашкаливает.
Конечно, государство может проигрывать в КПД частному капиталу, но это не значит, что нет резерва для повышения его эффективности. Поэтому сегодня мы должны ставить вопрос не о том, как государству избавиться от активов в срочном порядке, а о том, чтобы повысить качество управления государственной собственностью. На мой взгляд, этот вопрос пока по большому счету не поставлен властями.

ВЗГЛЯД: Что надо сделать, чтобы повысить эффективность и качество управления госсобственностью?

Михаил Ремизов: Необходима скоординированная стратегия развития государственных компаний, т.е. постановка целей и задач со стороны государства как основного собственника. Если угодно – сквозное планирование в пределах госсектора. Причем его цели не могут быть связаны только с капитализацией, в противном случае, нет смысла держать компании в госсобственности. Необходим серьезный мониторинг издержек в госкомпаниях и особенно в монополиях. Необходима работа с качеством менеджмента и антикоррупционная работа и, наверняка, многое другое.

ВЗГЛЯД: Владимир Путин также заявил, что России не надо использовать опыт США при решении финансовых проблем. По его словам, действия американского правительства привели к «запредельному» росту госдолга США, но они продолжают выпускать ценные бумаги правительства, а Федеральная резервная система – их покупать. России по такому пути идти ни в коем случае не надо, считает он. Это правильная позиция?

Михаил Ремизов: Америка действительно тут никак примером для нас служить не может. Америка – это эмитент мировой резервной валюты, каковым мы не являемся. Америка – это экономика, которая имеет огромный кредит доверия у бизнеса, даже несмотря на то, что львиная доля проблем в глобальной экономике связана с ней, и кризис это подтверждает. О российской экономике такого тоже сказать нельзя.

По сути, Путин говорит о том, что дефицит бюджета в экономиках развитых стран не служит для бизнеса паническим сигналом. Тогда как устойчивый дефицит для страны с менее диверсифицированной экономикой является негативным сигналом. Думаю, это аргумент премьера к тому, что не надо сохранять или раздувать дефицит российского бюджета. Это подтверждение уже традиционной позиции Владимира Владимировича о том, что мы должны держать бюджетную дисциплину, невзирая на задачи по расширению инвестиций в социальный капитал и в материальную инфраструктуру.Хотя, на мой взгляд, дефицит бюджета может быть и позитивным сигналом для бизнеса, если правительство знает, куда вкладывать деньги, и делает это успешно.

ВЗГЛЯД: Фактически Путин поддерживает Минфин, который выступает за экономию и созданию бюджетной «подушки безопасности», и не поддерживает Минэкономики, которое выступает за большие инвестиции в экономику?

Михаил Ремизов: Да, здесь он поддерживает Минфин, а не Минэкономики, хотя во всей своей предыдущей риторике он говорит, по сути, о том, о чем писало Минэкономики, а именно о расширении инвестиций в социальную и материальную инфраструктуры, в человеческий капитал, дороги, коммуникации и т.д.

ВЗГЛЯД: В этом видны противоречия в словах премьера...

Михаил Ремизов: Да, на мой взгляд, существует противоречие между, с одной стороны, декларируемой социальной и промышленной политикой, и, с другой, очень консервативной финансовой политикой, неготовностью вводить доходы от благоприятной нефтяной конъюнктуры в экономику.
Некоторые экономисты считают, что реальным индикатором нового курса на индустриализацию, объявленного Путиным, станет изменение подхода к финансовой политике и отказ от кудринского монетаризма. Мне кажется, эта позиция не далека от истины.